Ещё одна любопытная статья о сплетнях вокруг имени Петра Ильича Чайковского. Помимо прочего, указывается источник сплетен. Приведу статью в некотором сокращении. Итак статья Галины Лязгуновой "Письма Чайковского - фальшивка". Оригинал в газете "Вечерний Петербург" за 2009  год. Самый большой на моей памяти интерес обитающей в Живом журнале публики, как ни странно, вызвал пост, посвященный делам давно минувших дней - самым спорным моментам биографии Петра Ильича Чайковского, честь которого соотечественники пытаются отстоять даже спустя 116 лет после его смерти. Автор с говорящим ником nenavist-nik проделал исследование, идея которого почему-то не пришла в голову историкам музыки и искусствоведам. А именно - изучил обстоятельства, при которых Чайковского объявили геем и самоубийцей, назвал авторов этой версии и причины ее появления в 70-х годах прошлого столетия.

Приведу несколько выдержек.  «Великого русского композитора обвиняют не только в ужасных грехах, но и саму его мировую культурную значимость пытаются заключить в кавычки. Обвинений всего два - «нетрадиционная сексуальная ориентация» и «самоубийство». Первое обвинение строится на дневниковых записях Петра Ильича и неких «письмах». Говоря о дневниковых записях, охватывающих период с июня 1873 г. по май 1891 г., легко отметить их лаконичность и сухость. Типичная запись (6 апреля 1886 г.): «Дождь. Пошел в город. Попал сначала в Армянскую церковь, потом в Сионский собор. В первой был поражен новостью зрелища и безобразным пеньем; во второй видел Экзарха и слышал его проповедь. Дома завтракал с Василием Васильевичем...»

И в таком духе весь дневник. Никаких переживаний, размышлений, подробностей его духовной жизни. Нет в них и ни строки, посвященной жизни интимной...» «Гораздо сложнее дело обстоит с так называемыми письмами. Ни оригиналов, ни копий этих писем нет. Не указан и источник, где они якобы могут находиться. Тем не менее в 1980 г. на страницах нью-йоркского еженедельника «Новый американец», редактором которого был Сергей Довлатов, появилась статья некой Александры Орловой, будто бы видевшей все собственными глазами. Из книги «Евреи в культуре русского зарубежья» мы узнаем, что Орлова (Шнеерсон) Александра Анатольевна, эмигрировавшая в 1979 г. в США, является специалистом «по русским композиторам XIX в.».

Интересно, что в России богатым литературным опытом г-жи Орловой заинтересовался лишь лидер желтой прессы - «Московский комсомолец», неоднократно публиковавший орловский пасквиль. Данные в нем не имеют ссылок, изобилуют подлогами, причем «Орлова утверждала, что все эти факты стали ей известны от Александра Войтова - выпускника училища правоведения, - которому в свою очередь их поведала вдова самого Николая Якоби». Точнее выражаясь, «одна бабушка сказала». Вот пример типичного якобы «письма»: «28.09.1876 г. Брату Модесту. «Представь себе! Я даже совершил на днях поездку в деревню к Булатову, дом которого есть не что иное, как п***растическая бордель. Мало того что я там был, но я влюбился как кошка в его кучера!!! Итак, ты совершенно прав, говоря в своем письме, что нет возможности удержаться, несмотря ни на какие клятвы, от своих слабостей». Любой человек, знакомый с письмами Петра Ильича, скажет, что автор этой грязной фальшивки не удосужился даже адаптировать свою стряпню («как кошка в его кучера!!!») к стилю композитора. Не говоря уже о том, что само «письмо» никто и никогда не видел... ..

.Чайковского хорошо знали и имевший враче**ую практику Чехов, и Толстой, яростно ненавидевший новомодных западных гомосексуалистов. И никто ни словом, ни намеком не обмолвился о том, о чем сейчас толкуют современные «исследователи».  «В октябре 1893 г. в Петербурге состоялась премьера Шестой симфонии Петра Ильича Чайковского, а 10 дней спустя автора не стало. С этим событием связано второе т. н. обвинение Чайковского - в самоубийстве. Что характерно для неподтвержденных слухов, расхожи две версии: композитор сломался, не выдержав «своей порочности» и самообвинений совести, и - т. н. суд чести, который также делится на две ветви домыслов. Обе версии, как можно догадаться, предложила публике г-жа Орлова.

Первая версия легко опровергается свидетельствами врачей, принимавших участие в лечении Чайковского. Все они обладали солидным врачебным опытом. Все были также хорошо знакомы с работами Коха, открывшего инфекционную природу холеры в 1883 г. Следует добавить, что осенью 1893 г. в Петербурге разразилась эпидемия холеры, и вибрионы были обнаружены даже в водопроводе Зимнего дворца. В день смерти Чайковского в Петербурге было зарегистрировано 68 заболевших холерой. Вместе с Чайковским от нее скончались еще семь человек. А вот вторая версия заслуживает пристального внимания. Не в силу ее экстравагантности и надуманности, а по причине намеченной связи с царской фамилией. Причем версию смертного приговора «порочному» Чайковскому называет дикой даже сторонник «п***растической теории» А. Н. Познанский, сотрудник Йельского университета, автор книги, претендующей на монографию, «Смерть Чайковского. Легенды и факты».

Многим обязан Чайковский Константину Константиновичу Романову, одному из основателей Пушкинского дома, человеку, тридцать лет возглавлявшему Российскую академию наук, создателю Московской консерватории. Чайковский написал на его стихи романсы «Растворил я окно», «Уж гасли в комнате огни», «Первое свидание», «Серенада».

Странное совпадение, но после смерти К. Р. его память оскверняли тем же способом, что и честь Чайковского. Те же грязные измышления о п***растии. Характерны откровения Орловой о том, что-де сам царь приказал Чайковскому помереть, узнав о его якобы «нетрадиционной связи» с К. Р.

Между тем К. Р. был прилежным семьянином, глубоко верующим человеком, имел 9 детей, был главным начальником военно-учебных заведений, «отцом всех кадет», воспитал сына, героически погибшего на фронте, и еще троих, казненных большевиками в Алапаевске. Все это, естественно, в расчет не бралось. Главное - дискредитация царской семьи любым способом. И Чайковский, конечно же, попал под это колесо. Кое-кому не по вкусу пришлись его патриотические сочинения...»